На грани / рассказ

На грани / рассказ НА ГРАНИ

(Я хотела бы попросить прощения у тех, кто пытался родить ребенка путем искусственного оплодотворения.)

Вместо вступления

Существует предположение, что генетически модифицированные и насыщенные химикатами продукты питания, которые предлагает большинство супермаркетов, негативно влияют на репродуктивную систему человека. Я не знаю, по этим или другим причинам, но бесплодие – проблема, широко распространенная. Тем не менее, есть множество клиник, которые специализируются на искусственном оплодотворении. Лечение довольно дорогое и длительное, и в большинстве случаев требуется несколько месяцев. Как цинично ни прозвучит, страховые компании относят бесплодие к pre-existing condition («предварительно существующее положение»), и отказываются его оплачивать. Правительство до сих пор не разработало четкую позицию по этому вопросу.

Сон № 1

Пространство без окон и дверей; в идеально равностороннюю комнату, где длина, ширина, и высота соответствуют друг другу, входит интервьюер.
Интервьюер: Веришь, что только оплодотворенный эмбрион в медицинской колбе или в утробе матери уже человек?
Я: Верю, что жизнь рождается при оплодотворении… Не имеет значения, как называть зародыш, клеткой или самым точным научным определением, облегчающим задачу. Это нам нужны термины и формулы, а не тем мерцающим точкам, которые в собственном существовании скрывают тайну, чьей частицей является каждый из нас.

Стремление

Ни для кого не важен эмбрион, если не родился. Его жизнь лишь в том случае станет достойной, если по ту сторону пространства, которое я называю «материнскими водами», она начнется не только с самостоятельного существования, но и со стремления к свободе. Да, предварительное условие для этого – появление зародыша, что означает успешное завершение физиологического цикла оплодотворения, который в моем случае невозможен и не воплощен…
Представьте себе мать, чей единственный ребенок умирает. Спустя какое-то время, когда первый шок проходит и скорбящая опустошена от жесточайшей боли, с большой вероятностью боль трансформируется, что ни в коей мере не значит, что боль умерла – человек любит жизнь… Теперь представьте другую женщину, которая мечтает иметь ребенка, но он не рождается … Боль иногда тупа, иногда остра, но всегда постоянна… Это перманентная скорбь, растянутая во времени, на неопределенный период лишающая необходимой жизненной энергии.
Но была и другая сторона. Я не раз прогуливалась по улицам, гордо выпячивая живот, и думала, что вся улица на меня смотрит; изменялась походка, как у беременной женщины, и руки поглаживали пустой живот, который вместо ребенка бурлил от газов. Тысячу раз представляла черты нашего, уже рожденного малыша: плавные линии, разрез глаз, форму губ, изгиб шеи, круглую попку, крошечные пальчики … Или – спим мы вместе втроем, ребенок между мной и Томасом… В этой части интересно было то, что ребенок не имел пола. И я не могу вспомнить, думала ли когда-либо об имени, но часто воображаладлинные воздушные кудри, одинаково подходящие девочке и мальчику…
Мышца воображения упражнялась иначе, например, в автомобиле. Сидя за рулем, я бы с ним разговаривала, или – в парке гуляли бы вместе, и если поблизости никого не было, переходили бы на громкий шепот.
В поисках выхода устремила взгляд на современную медицину и технологии начиная изучать вопрос в интернете, библиотеках, книжных магазинах. Вот что говорится в медицинской литературе об искусственном оплодотворении, конкретно о invitro, (латинское «в сосуде»): тело женщины, которое получает большую дозу гормонов, производит множество яйцеклеток (в естественных условиях рождается одна яйцеклетка). Во время процедуры специальной иглой их извлекают из яичников и помещают в пробирку, где смешивают с наскоро подготовленным сперматозоидом (их собирать гораздо легче), и выращивают пробные зародыши, за которыми наблюдают какое-то время и проводят селекцию… Отобранныеэмбрионы, в зависимости от желания матери – один, два, иногда и три (более двух не рекомендуется, поскольку это увеличивает риск их аномального развития), размещаются в утробе матери. Они прикрепляются к стенкам матки и начинают расти…
Чем больше я думала об этом, тем больше смешивались друг с другом сон и явь. В моем сознании сталкивались друг с другом яйцеклетки и яичные белки, разбиваясь всмятку, сперма и желтки, стеклянные сосуды, замороженные в стеклянных сосудах и современных суперхолодильниках эмбрионы, выстроившиеся в ожидании жизни, непригодные эмбрионы, которым судьями в белых халатах отказано в основном праве – на жизнь, и выброшенные на свалку в мусорном ведре.

Сон № 2

Пространство без окон и дверей; в идеально равностороннюю комнату, где длина, ширина, и высота соответствуют друг другу, входит интервьюер.
Интервьюер: Это было твое решение – отказаться от искусственного оплодотворения, или Томас сделал такой выбор?
Я: Сначала, когда исчезла надежда забеременеть естественным путем, я подумала непосредственно об искусственном оплодотворении. Часто на эту тему шли жаркие споры. Мое желание – попробовать искусственное оплодотворение – основывалось на таких эмоциях, которые доходили до сильной физической боли… Я попробую написать об этом, но насколько получится, не знаю…

Трансформация

Наверно, мне не хватило бы смелости или верности гуманным идеям, если бы не Томас, который по религиозным соображениям – да, из-за веры, – и слова не хотел слышать об искусственном оплодотворении. Я была поражена его бескомпромиссностью по отношению к общечеловеческим ценностям. Он твердо верил, что искусственное оплодотворение, в частности селекция в результате in vitro созданных зародышей и уничтожение слабых эмбрионов, аморально.
Теперь, по прошествии некоторого времени, когда я вышла из кошмара и неудержимого желания – рождения «своего» и только «собственного» ребенка, – на преодолениекоторого израсходовалась значительная часть моей внутренней энергии, я постараюсь рассказать, как трансформировалось мое стремление.
Я так была одержима желанием иметь ребенка, что отбрасывала моральную сторону «эксперимента», всем существом уверяя себя, что только что скрещенные эмбрионы – всего лишь какие-то неопределенные клетки (вероятно, так успокаивает себя женщина, которая делает аборт), что жизнь начнется через определенное время после скрещивания яйцеклетки со сперматозоидом, что человеческое вмешательство в процесс селекции сильных и слабых эмбрионов и отбрасывание слабых,или хотя бы замораживание в холодильнике оставшихся и неиспользованных «сильных и здоровых» эмбрионов для того, чтобы осчастливить бесплодные пары, есть прямой гуманный акт… Вот почему я понимаю тех людей, которые никогда не ставят под сомнение это достижение науки, потому что оно приносит жизнь и радость бесплодным семьям.
Но где проходит та грань, переступить которую нельзя, когда затрагивается такая святыня, как зарождение жизни? Проповедник, скажете мне. Будто я не мечтала о зачатом в пробирке ребенке, будто я отказывалась от непригодных зародышей, плохих, выброшенных в мусор, будто в кузове мусорной машины не замечала среди мусора высунутыеих беспомощные ручки и обломанные крохотные пальчики… Знаю, читаете и удивляетесь – ведь так естественно желание иметь собственного ребенка, и я так думала и себя уверяла, что эти подопытные эмбрионы, размером гораздо меньше ногтя на мизинце, существа неизвестной формы, вовсе не являются духовными, и это я повторяла Томасу, размахивая руками взад и вперед от напора проносившихся чувств. Я через себя, как сквозь огонь, пропускала эти чувства, которые сгорали при высокой температуре, и разрывалась на части. Я бы сделала все, чтобы того одного оставшегося в живых обнять, прижать к груди, или прильнуть щекою к щеке, укачивать, петь колыбельную, и текли бы слезы любви…
…Но это только слова, за которыми стоит Его Величество Время с широко раскрытыми объятиями… Зарождение жизни – таинственный процесс, во время которого один-единственный хвостатый сперматозоид отправляется за тридевять земель, прежде чем достигнуть матки, затем путь пролегает к фаллопиевым трубам, чтобы потом добраться до одной-единственной яйцеклетки, находящейся за семью замками, в которую нужно войти и оплодотворить – это не миф и не сказка, – но реальность, которая бьется в каждом из нас. Если я вовлечена в процесс, когда человек-агент, в данном случае – врач с определенными знаниями, выбирает, какой новоскрещенный эмбрион выкинуть на помойку, а какой заморозить и дать шанс жизни, я прямо или косвенно становлюсь соучастником исполнения функций Бога, предоставляя право моему агенту принять решение. Это одновременно своего рода бунт, даже – микрореволюция против Бога, когда говоришь: «Не даешь мне, нет? Вот, смотри, что я сотворила!»
С одной стороны были эмоции, с другой – рассуждение, которое первоначально существовало в форме вопросов, некоторые из них остались до сих пор. До какого предела разрешено экспериментировать с жизнью? Где проходит грань между чрезмерной жаждой иметь ребенка и этим странным экспериментом, который называют invitro? Все ли позволено, что хотим? Почему Бог выбрал меня? Какой смысл в этих страданиях? Какое решение мне надо принять?
Не могу объяснить, как отказалась от такого таинственного и значимого достижения современности, как искусственное оплодотворение. Процесс трансформации можно описать более метафорически: огромный сосуд медленно, через длинные интервалы времени, заполняется каплями воды из крана, к которому прикоснулся некто одушевленный… Идея создания человека с помощью ЭКО у меня уже вызывала раздражение…

Сон № 3

Пространство без окон и дверей; в идеально равностороннюю комнату, где длина, ширина, и высота соответствуют друг другу, входит интервьюер.
Интервьюер: Можно сказать, что на этом этапе ты раздвоена? Если да, то как долго длилась раздвоенность?
Я: Да, я раздвоена, раздвоена … Мое отношение ко времени субъективно. Как долго длилась? Отвечу: месяц или год – все равно кажется, будет больше. Наверное, так долго, что и сегодня чувствую горький вкус – подобно змее, одна половина которой во вчерашнем дне, а другая – в сегодняшнем, иногда голова появляется, иногда – хвост, а порою целиком спрятаны, но это не значит, чтоона исчезла.

Выход

Поиск решения для меня стал жизненно важным процессом. После отказа от in vitro я была охвачена желанием найти биологическую мать, чье тело временно бы наняла для функции оплодотворения, биологическая мать, которая только косвенно войдет в нашу жизнь в период оплодотворения и беременности, и эта замечательная временная (или постоянная) тройка не только не отяжелит мой и без того тяжелый эмоциональный фон, но заполнит пустоту, существовавшую внутри меня. Это «внутри» вовсе не было связано ни с яичниками, ни с маткой, ни с фаллопиевыми трубами… В сознании разыгрывались тысячи разных комбинаций, пока нашлась бы биологическая мать. Установила и сформулировала критерии для выбора биологической матери, вопросы, которые должна задать, форму взаимоотношений, которую нужно найти, чтоб и свободы слишком много не было дано (по крайней мере, в треугольнике), и в то же время чтобы она не ощущала, что нужна только для пробного эксперимента. Надо было найти тонкую и гибкую дистанцию, которую по необходимости можно уменьшать или увеличивать. Я строила планы, что если она будет жить с нами, вместе с ней разделю повседневную рутину и радость, являясь «соучастницей» процесса беременности, и всецело буду заботиться о ней в спокойной и приятной обстановке.
Какое-то время я думала, что русская мать и генетический ребенок Томаса станет лучшим «рецептом», потому что, по общераспространенному мнению, «смешанная» генетика благоприятна для плода, — ребенок выйдет красивым и талантливым. После ознакомления с законами я узнала, что такого рода способ найти мать законодательствами двух стран запрещен. Поэтому я задумалась о других комбинациях и начала искать наилучшие предлоги. Одним из них была рабочая виза, которую будет трудно получить из-за сегодняшнего экономического спада, как я узнала позже, количество рабочих виз значительно сократили. Второй – гостевая виза, на которую консульский отдел редко давал согласие. Поэтому возможность привезти мать из России и потом оплодотворить ее в соответствии с планом была исключена…
Понимаю гнев законодателей, если они прочтут эти мысли. Я бы им сказала, что их возмущение – капля по сравнению с той болью, которую испытывает женщина, страстно желающая иметь ребенка от любимого мужчины, всей душой и сердцем готовая к материнству, на протяжении многих лет ожидающая, что в один прекрасный день не начнется эта проклятая менструация, и как только этот день пройдет, ноги в руки – и бежать в ближайшую аптеку, покупать тест и делать анализ мочи…
Я была занята планами найти биологическую мать, когда в один прекрасный день объявила Томасу, что разработала ряд сценариев. Мою презентацию Томас слушал тихо и внимательно, а когда монолог закончился, произнес несколько коротких и всеобъемлющих фраз, что для него с самого начала была неприемлема идея зачатия ребенка таким способом, так же он не потерпит никаких «третьих», «прямых» или «косвенных» (используемые мной термины) вторжений в нашу жизнь.
Меня словно окатили ледяной водой, руки и ноги окаменели, пропал дар речи. Я не смогла произнести ни звука. Одновременно исчез образ длинноволосой биологической матери, которая была на протяжении долгого времени моей неотъемлемой частью. Почему длинноволосая, толком не могу объяснить, у меня есть только одно мнение на этот счет, что очень давно, вероятно с детства, уже не ношу длинные волосы, несмотря на то что мне нравится … Волосы – как символ, своего рода метафора здорового воспроизводства … Исчез младенец, которого подарила бы длинноволосая биологическая мать, и чьим биологическим отцом был бы Томас… Исчезло лицо, крохотное утонченное тельце и мягкие линии, исчезли изгибы подбородка, шеи, коленок, исчезла маленькая попка и вспученные животики, исчезли исходящие из глаз теплые волны света, исчез младенческий голос, который лепетал ни о чем и обо всем…
Периодически я достигала такого состояния, когда боль, казалось, выходила из меня и словно застревала передо мной как второй человек. Но если подумать: в самом деле, так много беспризорных детей на земле. А те, кто не имеют детей, их тоже немало, они могли бы взять этих детей и вырастить, разве не станет менее тяжелона земле? И потом представьте, как эти бедные дети скучают по матери, и думаешь, почему так много несправедливости в этом мире… Затем опять начинаешь поиск решений, потому что веришь – решение есть всегда, иногда – трудное, иногда – очень трудное…
Снова наводишь порядок в голове, чтобы строить планы, которые в один прекрасный день на улице N. города N. приведут тебя с Томасом в детский дом.

P.S. Интервьюер во сне больше не появился. Неужели закончились страдания?

Перевод Инны Кулишовой. Hekaýalar

Makalany PDF görnüşde ýükle