Золотое времечко сексуальной любви в СССР
Золотое времечко сексуальной любви в СССР
Все помнят крылатую фразу из первого телемоста «СССР — США»:
«В СССР секса нет!»
Но, как раз последние годы существования СССР характеризуются великолепным осознанием счастья бескорыстного секса, когда мужчина и женщина влекутся друг к другу, поглощённые только одним — естественной страстью друг к другу, как им велит природа.
Увы! В настоящее время больше распространён секс за деньги.
Похоже, мы навсегда потеряли этот золотой период сексуальной любви.
Но, вследствие оборонной позиции, занимаемой министерством культуры СССР, а потом и России, данный период остался замолченным.
Некоторые данные современной статистики показывают сексуальную пассивность 60% особей обоего пола в нашей стране, что в 3 раза хуже западной статистики!
И это в то время, когда ставится задача демографического роста населения.
Не говоря уже о том, что развитая сексуальная потенция есть стимул здоровья и счастья.
Я вижу, поэтому, функцией своей эротики изображение расцвета малоизвестного золотого периода сексуальной любви в нашей стране, чтобы пробудить у читателей тяготение к естественному смыслу и чувствованию жизни.
В силу катастрофически быстрых изменений соционического статуса в последние годы, этот период стал уже историей.
Это эссе написано на конкурс ЧХА: «»Неизвестное и замалчиваемое прошлое России». Рамки конкурса не позволяют разместить в нём мои крупноформатные произведения, посвящённые описанию важного и громадного пласта жизни поколения конца 90-х годов.
Поэтому здесь я размещаю только фрагмент романа «Оторва. Секс- экстрим», наиболее полно отражающего взрыв сексуальных отношений того периода.
Это роман о связи, возникшей у героя с молодой, но ранней «русской Лолитой».
Герой, одолеваемый сомнениями, всё-таки идёт на близкий контакт с юной девушкой и проникается к ней неуёмной страстью. Она даёт ему столько нового, чего не могли дать все женщины, которых он знал раньше.
Молодая «оторва» жадно стремится познать все прелести сексуальных отношений между полами.
В естественной любви, без насилия, равно как и в её описании, нет запретных тем.
Повесть увлекает читателя наглядностью изображаемых сцен; он как бы перевоплощается в героя и проживает с ним экстремальные взлёты немыслимых эротических фантазий и высвобождения скрытых тайн из сокровенных глубин человеческой психики.
«Оторва» это не виагра в книжной обложке, живописующая трах и отсос, она побуждает задуматься читателя.
Кто-то выбирает себе хапанье денег, кто-то политические интриги, кто-то автогонки, кто-то наркотики.
Мои герои выбрали познание секса. Секс свободен, человек и секс красивы, и это достойное занятие.
НЕЗАБЫВАЕМОЕ
Это сладкое слово — оргазм
Я врубил «Аэросмит» — музыку нашей первой любви, и мы сели к столу.
— Что будешь? Коньяк или шампанское?
— Шампанское? Ни в коем случае, — она схватила со стола бутылку и поставила её на пол.
Лариса, сама налила себе коньяка, подошла с рюмкой к магнитофону и начала рыться в записях. Я пока тоже выпил.
Наконец, она нашла, что искала. Это был … «Блэк Саббат» — изматывающий жилы хард-рок из музыки, которую я сам недолюбливал.
Она подошла ко мне, села на колени тёплой задницей и, обхватив руками за шею, спросила:
— Ты выполнишь всё, что я попрошу?
— Да!
— И будешь молчать, если станешь удивляться, и не препятствовать?
— Да, — твёрдо ответил я, готовый вынести любые мучения ради такой девушки.
Она поцеловала меня и усмехнулась, угадав мои мысли:
— Не бойся, тебе не будет больно, ложись в постель.
Я покорно плюхнулся на тахту. Лариса прихватила с полу бутылку с шампанским, легла на спину к стенке рядом со мной и попросила:
— Открой её, только тихо, без выстрела.
Я повиновался, как обещал и, присев на кровати, осторожно открыл шампанское, не пролив ни одной капли. Тут Лариса взяла свою сумочку, брошенную по приходе в дальний угол тахты, и достала из неё … большой шприц на двадцать кубиков.
— О, боже! Она наркоманка — мелькнуло у меня.
Потом девушка достала из сумки иглу, большую, под стать шприцу, но с тупым, закруглённым концом.
— Набери в него шампанское, — попросила она.
Я с дрожью выполнил её желание.
— Повернись ко мне.
Я повернулся. Она чуть приподнялась и, взяв между большим и указательным пальцем маленький розовый сосок груди, приказала:
— Коли осторожно, видишь тут отверстие молочной железы?
Отверстия я не увидел, только маленький красный шрамчик.
— Но?…
— Без но! Ты обещал! — впервые услышал я превращение мелодичного серебряного голоска в резкий металлический голос.
Совладев с дрожью рук, я осторожно — не хватало ещё членовредительства нежного органа, ввёл иглу в расширяющийся шрамчик.
— Ну, что замер? — улыбнулась «оторва». Я вспомнил беседу с Виктором, сейчас мне, наконец, стало ясно, о чём он не хотел рассказывать, что от кого-то слышал.
Медленно подвигая поршень шприца, вдул в её грудь лошадиную дозу «лекарства».
Груди заметно раздулись.
— Я тебя люблю, — сказала девушка, — ложись на меня.
Я осторожно опустился над ней на стоячих руках.
— Вставляй свой член и соси мне груди.
Подстёгнутый каким-то новым, неизвестным для меня возбуждением Ларисы, я скоро возбудился сам и моё изумление переросло в безумие выпивания её тела. Даже в моих фантасмагорических снах, такое не могло придти в голову. Я высасывал шампанское из грудных желез, и это вино ударяло в голову сильнее, чем коньяк, она обхватила меня за спиной руками, мой орган яростно проникал до матки, а она в полузабытьи шептала:
— Милый … Родной … Единственный …
Тут я почувствовал, как её по настоящему начал забирать оргазм, в её влагалище что-то закрутилось, и она пережала пенис так, что он затрещал.
— Пусть лопнет мой прибор! — в исступлении пронеслось в голове, — пусть погибнет весь мир вместе с нашим оргазмом!
— О, о, о! — закричала Лариса, и из глаз её потекли крупные слёзы.
Она кончала так, как будто умирала, я вспомнил, что где-то читал, что настоящий оргазм — это маленькая смерть.
Я тоже кончал и умирал.
Придя в себя после излияния, я заметил, что Лариса всё ещё корчится в конвульсиях оргазма, обильно выбрасывая на простынь и на мои ноги свой горячий секрет.
Когда, наконец, её сознание вернулось с того света, первым, что она произнесла, было:
— Не переживай! Я знала как это больно. Но мне это было НАДО.
Я молчал, в который раз за сегодняшний вечер, поражённый таинственной психикой женщины.
— Ты сама придумала всё это? — наконец, спросил я.
— Не сама — это придумал он.
— Кто он?
— Тот, который первым научил меня кончать таким способом. Мы с ним долгое время трахались, но кончить я никак не могла, хотя очень этого хотела. Кстати, ты ничего не чувствовал, когда сосал мою грудь?
— Чувствовал. Сильное возбуждение.
— А ещё?
— Ну, ещё … — при всей интимности между нами, мне было трудно в этом признаться.
— Что же ты чувствовал ещё? — мягко подбодрила она.
— Мне казалось, что я маленький и сосу маму, — смутился я.
— Такой маленький мальчик с большим х..м! — съязвила Лариса, но тут же, по серьёзному, продолжила:
— Вот и он мне так сказал. Но до этой операции. Он уверял, что мне мешает кончить отсутствие полного родственного слияния душ, а это впитывается только с молоком.
— Молоко заменили на шампанское! — тоже съехидничал я.
— Виктор не любит молоко.
— Виктор? Какой Виктор?
— Диск-жокей из танцклуба.
Эдуард СНЕЖИН. Publisistika
