Внезапно голос…
Внезапно голос…
Вид обесточенного монитора
невыносим для меня.
Я — торк!
И тут на лице его монотонном,
северо-западном – юговосторг.
По сети сияющей паутины…
Посещаю…
Шасть – и в машинный мозг,
мышью в занавешенные притины,
отомкнувши клавишами замок.
Я брожу, пытаю мой путь и тычу
(методом ошибок и проб)
в нечто почти насекомо-птичье:
эйч-ти-ти-пи, двуточье, двудробь.
И заимствует ум
у зауми то, что
было б Кручёныху по нутру:
даблъю, даблъю, даблъю.
Дот (точка).
Комбинация букв. Дот – дом?
Нет – ру!
И – в некое не совсем пространство,
где ветер – без воздуха, со слезой,
где чувству душно, уму пристрастно,
а с губ не слижешь ни пыльцу, ни соль.
Но так ярмарочно-балаганны
выставляющиеся здесь напоказ
виртуальные фокусники, хулиганы,
стихоплёты и грешный Аз.
Где хватает за полы товар двуногий
с бубенцами,
цимбалами на пальцах ног:
нагие юноши-единороги
и девы, вывернутые, как цветок.
Это – Индия духа? Африка хлама?
Гербарий чисел, которых нет?
Наступающего Армагеддона реклама,
или пародия на Тот свет…
А не это ли часом и есть он самый,
где от счастья смеётся трава, –
Рай?
Или: «Откройся, Сезам», и –
Ад,
где – гумилёвский «Трамвай»?
…Внезапно голос, вне его тела,
запел не о смерти, но о той,
что чайкой в сердце ему влетела
и, тоскуя, мучила красотой.
Незадолго перед концом и,
как бы чуя, что всё – тщета,
эту рыцарскую канцону
на валик с воском он начитал.
Артикулировал, даже выл, и:
«Мне душу вырвали» – он горевал.
Между Ржевкой и Пороховыми
вырыт ров и накопан вал…
Да что они могут, эти власти
против него, стрелявшего львов, –
изгнать? казнить?
Конечно, несчастье…
Но неодолима его любовь.
И да возносится ей осанна!
И пускай оперённо летит строка
по другую сторону
смерти и океана
и, вот оказывается, – через века. Goşgular
