Рассказ крестьянки
Рассказ крестьянки
Ох, много, мои матушки,
И слёз я пролила,
И знала горя горького,
И нужд перенесла!
Тут Бог послал безвременье –
Овин у нас сгорел,
Тут, эдак через полгода,
Вдруг муж мой заболел.
Пора была рабочая –
И кинуть жаль его,
И в поле-то не y6paно,
Как надо, ничего,
А там детишки малые, –
Хлопочешь день-деньской,
Разломит все суставчики
Ночною-то порой.
Раз в поле я работаю –
Жара, терпеть невмочь,
Напиться-то мне нечего…
Пока настала ночь,
Уж так я утомилася –
Не подыму руки.
Щемит моё сердечушко
И ноет от тоски.
Ох, ну-ка, мол, проведаю
Больного я пойду;
Пришла, а он, касатик мой,
Уж мечется в бреду.
Телёнок был на привязи –
Покромку оборвал
И всю солому кой-куда
В избе поразбрыкал.
Сынишка перепуганный
Сидит, кричит в углу,
А дочь грудная ползает
И плачет на полу.
Я на неё как глянула –
Едва не обмерла!
Взяла бедняжку на руки
Да к мужу подошла.
«Васильевич! Васильевич!
Опомнись, мол, на час.
Уж на кого, родименький.
Ты покидаешь нас?»
Он застонал, голубчик мой
Рукой вот так махнул,
Сказал: «На волю Божию» –
Да навек и уснул.
Осталася с детишками
Одна я одиной…
Покрылся без хозяина
Широкий двор травой.
Пришла зима с морозами –
А я без дров сижу.
Не знаю себе отдыха,
Горюю и тужу.
Тут дети просят хлебушка,
Покою не дают,
Там лошади голодные
Стоят и корму ждут;
То надо печь соломою
Топить и щи варить;
То за водою на реку
С ведёрками сходить;
То снег самой откидывать
Лопатой от ворот, –
Денёк-ат как помаешься,
Еда на ум нейдет.
Детишки, мои ягодки,
Сиротками глядят,
Общипаны, оборваны,
Худеют да болят.
Смотрю на них и думаю:
«Уж чем их я вскормлю?»
И думу свою крепкую
И сплю-то не засплю…
Вдруг за меня посватался
Зажиточный мужик;
Такой, Господь с ним, взбалмошный,
Причудливый старик,
Всегда с женою ссорился,
А бабу грех корить –
Она была разумная,
Умела домом жить.
И был он мне не по сердцу,
А вышла за него;
Теперь глаза и колет мне
Семья-то вся его:
«Что вот-де навязалася
Какая-то с детьми,
Сама родила, нянчила,
Сама их и корми!»
Да благо, что сиротки-то
Пригреты у меня,
А о себе-то, матушки,
Уж не забочусь я.
23 декабря 1854 г.
• Н.И.Второвy
Возверзи печаль твою на Господа
и Той тя препитает.
Ну вот, я дождался рассвета,
Гляжу в окно – всё нет добра!
Чёрт знает! Ни зима, ни лето…
Беги хоть с горя со двора!
Мой друг! Скажите, ради Бога,
Когда ж падёт надёжный снег,
Окончится езда телег,
Настанет зимняя дорога?
Напрасно я за ворота
Спешу, обозов поджидая, –
Безмолвна улица пустая,
Двор пуст, в кармане пустота!..
Дай помолюсь в тоске-печали!
Не медли, матушка-зима!
Мы без тебя оголодали,
Всем дворникам грозит сума…
О горе, горе! В избах пусто…
Куда же денется у нас
В кадушках припасённый квас
И наша кислая капуста, –
Чем дорожит, к чему привык –
Наш русский барин и мужик?
Аминь! Да будет власть Господня!
Лукич мой просится сегодня
К вам в гости. Этакой осёл!
Как зюзя с ярмарки пришел…
23 декабря 1856 г.
* * *
За прялкою баба в поняве¹ сидит;
Ребёнок больной в колыбели лежит;
Лежит он и в рот не берёт молока,
Кричит он без умолку – слушать тоска.
Торопится баба: рубашка нужна;
Совсем-то, совсем обносилась она:
Надеть-то ей нечего, просто – напасть!
Прядёт она ночью, днём некогда прясть.
И за полночь ярко лучина горит,
И грудь от сиденья щемит и болит,
И взгляд притупился, устала рука…
Дитя надрывается, – слушать тоска!
Пришлось поневоле работу бросать.
«Ну что, моё дитятко? – молвила мать. –
Усни себе с Богом, усни в тишине,
Ведь некогда, дитятко, некогда мне!»
И баба садится, и снова прядёт,
И снова покоя ей крик не даёт.
«Молчи, говорю! мне самой до себя!
Ну, чем же теперь исцелю я тебя?»
Поют петухи, – видно, скоро рассвет,
Дымится лучина и гаснет – и нет;
Притих и ребёнок, и глазки сомкнул,
Уснул он – да только уж навек уснул.
23 декабря 1860 г.
1 Понява – покрывало, платок. Goşgular
