Любовь / роман в стихах
Любовь / роман в стихах
• Книга Бегенча
«Она обещала прийти, говорила «Приду».
В минуту свиданья я тщетно любимую жду.
С утра не пришла, не явилась в полуденный зной.
Что с нею случилось? Кто нашему горю виной?»
Из романа «Шасенем и Гариб».
I.
Зима, показав загривок
Взъерошенный и седой,
Ушла. И горы умылись
С утра снеговой водой.
В садах цветы запестрели,
Стал гуще бархат полей,
И соловьи свои трели
Рассыпали с ветвей.
Выйдешь в степи тропою –
Как они хороши!
В селе нашем в эту пору
До вечера – ни души.
В полях, на весеннем севе,
До вечера стар и млад.
Вот солнце, лучи рассеяв,
Пошло уже на закат.
Уходит. И в миг разлуки,
Прощаясь издалека,
Света столбы, как руки,
Вскидывает в облака.
Гаснут заката перлы.
С полей, сквозь пыльную мглу,
Окончив труды, степенно
Тянутся люди к селу,
Толкует с умом, достойно
Про воду, сев и окот,
Потом загоняет в стойла
Вернувшийся с пастбищ скот.
Шум во дворах стихает.
Стихло. Исполнив долг,
Вздохнув, село отдыхает
От тяжких дневных трудов.
Укрытый древесной чащей,
Селом – ни мал, ни велик, —
Деля его на две части,
Течет головной арык.
Деревья над ним огромные
Тянутся в небо кронами;
Густою листвою одетые,
Разросшиеся, как сад,
Отцами еще и дедами
Взращенные век назад.
И девушка в час заката
Походкою молодой,
Как бабка ее когда-то,
Спускается за водой,
Босая, в платке расшитом,
Не глядя по сторонам…
Кто девушка та с кувшином,
Пока неизвестно нам.
В повести, друг-читатель,
Ты встретишь ее не раз.
Вглядись же в настороженный
Блеск этих быстрых глаз.
Как взглядывает украдкой
И вздрагивает иногда,
Прислушиваясь у брода,
Не хлюпает ли вода?
И в сторону от тропинки
Спешит с кувшином в руке.
И зреет румянец пылкий
На смуглой ее щеке.
В тени, в уголке укромном,
Где куст листву распушил,
Воды поверхности ровной
Коснулся ее кувшин.
Он полон уже. Но воду
Чистую – не со дна, –
Дождаться решив кого-то,
В арык сливает она.
Словно ее не касается,
Что вечер сгущает тьму …
Кого она ждет, красавица,
Хмурится почему?
Узкое платье девушки
Из красного кетени.
Груди – как две пиалки,
Как два бутона в тени,
Как две молоденьких дыни
На ранней бахче весной:
Их юности, их гордыни
Еще не коснулся зной,
И в стужу они не зябли.
Им тесно! Грозят они
Юной своей хозяйке:
— Ох, порвем кетени! –
Но сбоку теснят их косы,
Как стража, берут их в плен,
Строгие сестры-косы,
Длинные до колен.
Уже наступили сумерки.
Месяц встал над горой.
И в голове ее, в сутолоке
Мыслей кружится рой.
Сердцу, как в клетке, тесно.
Напрасно она ждала!
Между бровей – протеста,
Боли черта легла.
Где ты любимый, где ж ты?
Деревья оделись тьмой,
И гаснут в душе надежды.
Поздно! Пора домой…
Медленно выйдя к броду,
Под лиственный шум вершин,
Теплой водой арыка
Наполнила свой кувшин.
Тень, не румянец пылкий,
Легла на ее щеку.
Медленно по тропинке
Идет она к большаку.
Идет, ничего не видя…
Вот и дорога. Вот
Узкий, знакомый с детства,
Крутой ее поворот.
Но кто там идет навстречу?
Девчонка ускорив шаг,
Спешит…
Человек не здешний
Шагает через большак.
С папкой в руках и кепкой;
Голову обнажил;
Словно не узнает он
Мест где когда-то жил,
Или в край незнакомый
Прибыл издалека…
Идет, село удивленно
Оглядывает с большака.
Чужой человек прохожий,
В селе, видать, новичок
Встретился ей. И все же
Зарделась румянцем кожа
Смуглых девичьих щек.
Словно какая искра,
Вспыхнув в сердцах двоих,
Вдруг обожгла обоих,
Соединила их.
Казалось ей, взгляд прохожего
Саму доброту лучил:
Красивая ты, пригожая,
Кто тебя огорчил?
Не знает она о том, что
Когда-нибудь, в срок иной,
Когда будет очень тошно
На трудном пути, одной,
Сочувствие то живое
Твердых и ясных глаз
В жизни, помимо воли,
Припомниться ей не раз.
Взгляд этот как прощанье
Молча, наедине,
И встреч иных обещанье
Смутное, как во сне…
II.
«И сердце и печень ты режешь на части,
Разлука, разлука, безжалостна ты».
Магрупи.
Дымную гриву с искрой
Раскинув на всю страну,
Словно скакун текинский,
Состав летит на войну.
Грохочут мосты, мелькают
Села и города,
Уже позади – тедженская,
Мургабская вода.
Словно в атаку, с гиком,
С посвистом – под уклон
Сотни славных джигитов
Уносит вдаль эшелон.
В тесных теплушках – гомон.
Слышно: звенит дутар.
В дороге люди знакомятся,
Солдаты – и млад, и стар.
Нашелся шутник, известно,
Рассказывает о том,
Как кайтарму-невесту[1]
Со свадьбы, с теплого места
Вернули к теще в дом …
Хохот и побасенки
С перцем – как на войне.
И только один парнишка
Держится в стороне.
В дороге, вдали от дома,
Взгрустнулось пареньку.
Без мамкиного подола
Впал ты никак в тоску?
Такой ты для командира –
Не сабля, не штык, а нуль!
Уж не муллу ли с косами
Покинул ты, – не жену ль?
Хохот кругом. Но парень
Тоже не лыком шит:
— Кто тут у нас мужчина,
На фронте война решит.
Дай бог, чтобы также бойко
Ты в битве владел клинком,
Как пороху не понюхав,
Чешешь тут языком!
Шутка развеселила
Занозу весельчака.
Дружески он за локоть
К себе привлек паренька:
Эх ты, солома-сено!
На шутку мою не сетуй.
Чувствую помешал. –
И между ними беседа
Пошла уже по душам.
Откуда, братишка родом?
С Мургаба я, из села.
От кетменя, от лопаты
Война вот оторвала.
Чем дальше, тем неотступнее
Тоска за мной по пятам…
Вах! Не иначе – девушку
Оставил ты, парень, там!
Сам ли простился худо?
Она ли тому виной?
… Уже берега Джейхуна
Скрылись в дали степной.
А все на себя пеняет
Бегенч – молодой солдат,
Село свое вспоминает,
Девчонку Огульнабад,
Ту, что считал невестой,
С кем жизнь разделить хотел,
Но, получив повестку,
И встретиться не успел.
А в дом, согласно адату,
Войти не посмел солдат.
И горько теперь солдату,
Обидел его адат!
На нем на самом исполнилась
Пословица, как на грех,
О том, что ум к долговязому
Приходит позже всех.
Глядит Бегенч из вагонного,
Крохотного окна,
Вздыхает: — Девчонка гордая,
Обижена мной она.
Наверное у арыка
Ждала меня, как всегда,
Пока над старым тутовником
Не засветилась звезда.
Наверное, все исполнила,
Явилась, как я велел,
И грудь ей теснили косы
Тяжкие – до колен.
Бледнел и сходил румянец
Со смуглых девичьих щек …
И горько Бегенчу. Молча
Достал вещевой мешок,
Ослабил на нем шнуровку,
Конверт, бумагу нашел,
И милое имя робко,
В вагонной качке неровной
Вывел карандашом.
Раскрыть на бумаге рада
Душа тайники свои.
Как пиале без шерапа[2],
Сердцу – без любви…
III.
«Придет пора на пору,
Станешь девке ступать на ногу».
Русская пословица.
Не любишь – и сердцу пусто,
Как пиале без вина.
Любовь! Никто не ответит,
С чего началась она,
Когда сплела свои сети?
… В игре – как сестра и брат,
Маленькие соседи –
Бегенч и Огульнабад.
Но кончились детства сроки,
Их юность ждет на пороге.
Судьба Зохре и Тахира,
Как некий извечный стих,
Как первой любви стихия,
Сердца всколыхнула их.
Читатель мой! Их свиданья
Ночью, наедине,
Как отблеск юности давней,
Понятны тебе и мне.
Как молодости дыханье,
Ушедшей от нас, былой;
Вдвойне – если ты, читатель,
Как я уже, пожилой …
Юность! Она стесняется
Минуту побыть вдвоем.
Но порох воспламеняется
Невольно рядом с огнем.
Дрожит рука твоя, чувствуя
Ответный трепет руки,
Если вчерашние школьники
Нынче – выпускники,
Если они условились
Жизни соединить.
… В тот год война оборвала
Дней наших мирных нить.
В землю воткнув лопаты
И отложив кетмени,
Люди надели шинели
В те суровые дни.
Поднял людей за Родину
Народной войны набат.
На смену им вышли в поле
С друзьями по средней школе
Бегенч и Огульнабад.
Сеяли и сажали,
Урожай снимали в страду,
Чтобы помочь державе
В том, нелегком году …
Дети спешили в школу
Так же, как до войны.
И так же, как прежде, были
Учителя нужны.
Однажды директор школы
Вызвал Огульнабад:
Ты в классе была из первых!
Будешь учить ребят!
Глаза опустила девушка,
Зарделась, как маков цвет:
Какая же я учительница?
Не справиться мне … Нет, нет!
Прошу поручить работу
Другому или другой.
В том-то и вся забота,
Что нет других под рукой!
Готовься! Неделя сроку.
Подписан уже приказ.
Побудь на моих уроках.
Примешь четвертый класс!
Все рассказала матери
Дома Огульнабад,
И то, что не знает, сможет ли
Как надо учить ребят:
Нелегкое дело школьное –
Не для девичьих плеч …
Но мать улыбнулась только:
Старшим, дочь, не перечь!
Работа тебе – по силам.
Покажется некрасивым
Страх твой и твой протест.
Недаром когда-то сыном
Считал тебя твой отец!
Брось свои опасенья,
Чувства свои стреножь,
Ведь если народ желает,
Кладут и коня под нож.
Всегда по совету старших,
Милая, поступай! –
Знала много пословиц
Старая Энебай!
К вечеру до Бегенча
Эта новость дошла.
… Глядя на косы милой,
На брови – как два крыла,
Слыша ее дыханье,
Сказал он ей: — В добрый путь!
Только простого дейханина,
Учительница, не забудь! –
Обидел ее невольно,
Сделал девчонке больно.
Перевод с туркменского Юрия Гордиенко
(Продолжение)… >> Romanlar
